Тайны Парижа. Том 1 - Страница 153

153

Фульмен говорила спокойно, с улыбкой и, казалось, была так уверена в себе, что молодой человек слушал ее, не решаясь перебить.

— Дорогой мой друг, — продолжала она, — женщина такая, как я, всегда самый лучший помощник в таком затруднительном положении, в каком находитесь теперь вы. Если я вас хорошо поняла, то вы любите бессердечную женщину, которой столько же дела до любви, сколько было мне вчера…

— Вчера? — спросил Арман с удивлением. Фульмен закусила губу.

— Предположим, что я ничего не сказала, — возразила она, — и позвольте мне продолжать. Ясно, что если вы любите эту женщину и приходите в отчаяние от того, что не можете проникнуть к ней, то советы такой женщины, как я, могут быть вам очень полезны…

Фульмен подчеркнула последние слова; луч радости мелькнул в глазах Армана.

— Как! — воскликнул он. — Вы поможете мне?

— Почему бы и нет!

Но вдруг тень беспокойства пробежала по его лицу.

— А вы не расставляете мне ловушку? — спросил он.

— Нет, — ответила вполне искренне Фульмен.

— Однако… только что…

— Только что я вам сказала, что люблю вас, и вы, милый фат, поверили мне.

И Фульмен насмешливо улыбнулась.

— Ну, что ж! — продолжала она. — Я вас люблю, а поэтому хочу служить вам!.. Боже мой, сердце женщины такая загадка.

С минуту она молчала и сидела задумавшись, затем продолжала, взглянув на Армана, старавшегося разгадать эту странную женщину.

— Вчера вечером, я хотела выйти замуж за лорда Г… Я презираю людей, победы над которыми, благодаря легкости, не заслуживают ни внимания, ни прихотей женщины. Мне наскучила борьба, потому что я всегда побеждала, и я решила, что люди даже самые стойкие в конце концов сдаются и становятся тогда скучны, как ненастная погода. Слова нашего друга Морица Стефана и ваш задумчивый вид перевернули все мои проекты. Мориц уверен в том, что вы любите рыцарски и безнадежно и против вашей любви нет лекарства.

— Это правда, — прошептал Арман.

— Тогда, — продолжала Фульмен, — я дала себе клятву помочь вам и добиться вашей любви.

Арман грустно покачал головою.

— Нельзя любить двоих сразу, — сказал он.

— Я это прекрасно знаю, а потому решила быть только вашим другом. Вы ищете Даму в черной перчатке, и я найду вам ее…

— Вы! — воскликнул Арман.

— Неужели вы думаете, мой друг, что если я буду в течение недели искать по всему свету, то у меня останется хоть один уголок необшаренным? — гордо откинув голову, спросила Фульмен, а черные глаза ее блеснули.

— Хорошая заслуга, не правда ли, — продолжала она, — бороться с воспоминанием об отсутствующей женщине, может быть, потерянной навсегда. Горько было бы тогда домогаться вашей любви… Нет! Я хочу отыскать Даму в черной перчатке, я хочу толкнуть вас к ее ногам, и хочу, чтобы она вас полюбила…

— Вы хотите этого? — вскричал пораженный Арман.

— Да, — ответила Фульмен, — я хочу, чтобы препятствия к вашей любви были устранены, затруднения побеждены, Дама в черной перчатке открыла бы вам свои объятья, и тогда бы вы увидали, что уже не любите ее.

— О, это невозможно! — воскликнул Арман.

— Ребенок! А вот увидите!

— Фульмен, — пробормотал Арман, — вы обладаете очаровательным красноречием женщины, которую ничто не убедит, и свет, разумеется, сочтет меня глупцом и безумцем, видя, что я не у ваших ног; но вы, быть может, не знаете, что существуют роковые и непреодолимые страсти, которых ничто не в состоянии победить и которые поглощают человека всецело, так что он становится слепым и неблагодарным. Позвольте мне просить пока только вашей дружбы…

Фульмен закрыла ему рот рукою.

— Молчите, лучше поговорим о деле. Вы сказали мне, что она в Париже.

— Да. Вчера утром я шел по бульвару и на углу улицы Дюпо мимо меня быстро промчалась карета, запряженная парой. Она сидела в карете. Мое волнение было так велико, что в продолжение нескольких минут я стоял, точно окаменелый, провожая взглядом увозившую ее карету. Я видел, как карета повернула за угол улицы Рояль, и только я собирался броситься вдогонку, как она исчезла.

— Ну, что ж? — сказала Фульмен. — Мы найдем ее. Спокойствие, с которым она произнесла эти слова, произвело сильное впечатление на Армана. Он верил ей.

— Мы ее отыщем, — продолжала Фульмен, — и даже ранее, чем через неделю, быть может, завтра… или даже сегодня вечером.

— О, завтра… сегодня вечером! — восклицал Арман. — Но какой же силой вы обладаете?

— Дорогой мой, — печально сказала Фульмен, — есть люди, готовые умереть, если бы я пожелала этого; так неужели же я не смогу вывернуть, как перчатку, весь Париж? — и Фульмен протянула руку к сонетке.

Хорошенькая горничная, каких можно встретить только у женщин полусвета или в театрах, выставила свое лукавое личико из-за двери спальной и вошла зажечь свечи на камине.

— Прикажи подавать обед, — сказала ей Фульмен. Затем, обернувшись к Арману, танцовщица прибавила, улыбаясь:

— Вы обедаете со мной… потом я увезу вас в итальянскую оперу.

И так как он движением руки выразил отказ, то она сказала:

— Если вы откажете мне и будете злючкой, то вам не найдут вашей незнакомки.

— Я повинуюсь вам, — покорно прошептал молодой человек.

XXIV

На другой день мы застаем нашего молодого друга Армана в маленьком отеле Шальо, куда ревнивая любовь полковника Леона поселила своего сына, отдав его под неусыпное попечение старого Иова.

Ничто не изменилось в хорошеньком домике, напоминавшем собою кокетливое гнездышко птички, затерявшееся среди зелени.

Старый Иов был по-прежнему верным слугой и особенно заботился о верховой лошади и двух ирландских рысаках, которых его молодой барин попеременно закладывал в свою коляску.

153