Когда молодая женщина добралась до окна, у которого в течение часа Арман прождал напрасно, то она обернулась и сказала:
— Не надо шуметь, раз этого можно избежать.
Она сняла с мизинца левой руки кольцо с чудным граненым алмазом и с ловкостью гранильщика начала резать оконное стекло около задвижки, осторожно, не шумя, вынула его и положила на крышу. Потом, обернувшись к Арману, сказала:
— Зарядите пистолеты.
Молодая женщина просунула руку в сделанное ею отверстие, нажала задвижку и открыла окно, после чего одним прыжком, с легкостью балерины, соскочила с крыши в будуар Дамы в черной перчатке, где царил мрак и полнейшая тишина.
Арман и студент последовали ее примеру.
Студент начал высекать огонь. Но едва вылетели несколько искр и осветили комнату, как Арман с удивлением вскрикнул.
Будуар был пуст, исчезло все до мраморного бюста, покрытого черным вуалем, включительно.
— Птичка упорхнула! — прошептала Фульмен, а Арман, разбитый от волнения, прислонился к стене, чтобы не упасть.
Студент зажег свечу, которой он запасся, уходя из комнаты, и при ее свете Фульмен и ее спутники осмотрели весь будуар, салон и все остальные комнаты и этажи огромного дома. Он оказался совершенно пуст.
— Ну, — прошептала Фульмен час спустя после бесплодных поисков, — мы имеем дело с сильной женщиной.
— О, — вздохнул студент, — если бы нам удалось захватить Блиду… я потребовал бы с нее реванш за эту ночь. Я совершенно разбит, так они меня исколотили…
— Что касается Блиды, — вскричала Фульмен, — то она должна во что бы то ни стало рассказать нам все!
Арман в каком-то оцепенении машинально шел за ними. Вдруг Фредерик Дюлонг ударил себя по лбу.
— О, я догадался!
— О чем? — поспешно спросила Фульмен, повернувшись к нему.
— Вы ездили к Блиде?
— Да.
— На улицу Матадор, № 17?
— Да.
— И вам сказали, что она уехала с русским?
— В почтовой карете, вчера ночью.
— Ну, так это невозможно.
— Почему?
— Потому что граф Гоилов уехал в Голландию три дня назад; по крайней мере, мне так объяснила Блида вечером в день его отъезда.
— В таком случае, где же она?
— Ясно, — сказал студент с проницательностью, которой трудно было ожидать при его грубости и вульгарности, — что если нас провели и Блида принадлежит к числу наших мистификаторов, то она сочла благоразумным уехать…
— Это справедливо.
— Вместо того, чтобы покинуть Париж, она сочла самым лучшим скрыться в его окрестностях и покинула свое жилище на несколько дней.
— Париж велик, — прошептала Фульмен, — но я найду Блиду.
— А я, — сказал студент, — кажется, догадываюсь, где она.
Арман вскрикнул от радости, глаза Фульмен заблистали.
— Блида, — продолжал медик, — дитя улицы и сохранила, несмотря на богатство, слабость к студенческим ресторанам и, в особенности, к студентам.
— Значит, наши поиски ограничатся одним только кварталом?
— Подождите!.. Три месяца назад она безумно влюбилась в одного молокососа, который живет на улице Медицинской Школы, и я отдам голову на отсечение, что она нашла приют у него.
— Знакомы вы с этим юношей?
— Разумеется.
— Теперь нужно найти способ, — сказала Фульмен, — захватить Блиду.
Говоря это, танцовщица и ее спутники вышли из опустевшего дома, снова прошли по крыше и вошли в комнату студента.
Там Фульмен с минуту сидела молча, погруженная в глубокое размышление.
Наконец, подняв голову, она сказала молодым людям:
— Если вы положитесь на меня, в случае, если Блида окажется действительно на улице Медицинской Школы, то я клянусь вам, что добуду ключ от этой загадки.
— Будто, — заметил Арман.
— Друг мой, — продолжала Фульмен, — вы вернетесь домой вместе с г-ном Фредериком Дюлонгом и будете там ждать от меня известий.
— Почему я не должен идти с вами?
— Потому что в вашем присутствии я ничего не добьюсь от Блиды.
— О, будьте спокойны! — вскричал студент, сжимая кулаки, — я сумею заставить ее говорить, я…
Фульмен пожала плечами.
— Позвольте же мне действовать, — сказала она, — и не откажите дать кое-какие сведения.
— Спрашивайте…
— На какой улице живет студент?
— Улица Медицинской Школы, N 59.
— Его имя?
— Эмиль Дюпор.
— Ну, так едемте, — сказала Фульмен. — Вы, Арман, завезете меня домой, а затем моя карета развезет вас обоих по домам.
И танцовщица мысленно добавила:
«Решительно, интрига запутывается, так что я буду забавляться месяца два. Я рождена, чтобы вести романтический образ жизни».
На другое утро в девять часов Арман, всю ночь не сомкнувший глаз, начал засыпать, когда стук кареты, катившейся по мостовой двора, внезапно разбудил его. Минуту спустя вошел старик Иов.
— Госпожа Фульмен, — доложил он, — желает видеть господина Армана.
Молодой человек накинул халат и приказал просить танцовщицу. Фульмен вошла и подала ему руку. Молодая женщина была бледна и серьезна. Она села рядом с постелью Армана.
— Видели вы Блиду? — поспешно спросил он ее.
— Нет, — ответила Фульмен и жестом попросила его помолчать.
— Ну, — сказала она минуту спустя, — поговорим…
— О чем? — спросил он с удивлением.
— Чтобы лучше вести наши розыски, я должна расспросить вас о прошлом.
— Спрашивайте, — просто сказал он.
— Мое дорогое дитя, — продолжала Фульмен, — уверены ли вы, что не имеете врагов?
— Врагов! — проговорил он, все более и более удивляясь.
— Да, врагов ожесточенных, неумолимых, которые тайно преследуют вас…
— Я не должен, я не могу их иметь.